В XV столетии в Италии была распространена эстетическая проституция, которая, по свидетельству Графа, представляла собою возрождение проституции Древней Греции.
Проститутки этого класса, в отличие от обыкновенных, назывались "Meretrices honestae". Они отличались в общем высоким образованием и вращались в высших сферах общества: среди артистов, сановников, принцев и т. п. У Графа мы находим следующее описание некоторых из них: знаменитая Imperia изучила искусство сочинять стихи у Nicolo Compono, прозванного "Lo Strascino", и владела латинским языком.
Лукреция, прозванная "Madrema non vuote", могла служить образцом корректного и изящного языка, и Аретино говорит о ней устами известного прожигателя жизни Ludovico в одном из своих Ragionamenti следующее: "Ее можно было бы назвать Цицероном: она знает на память всего Петрарку и Боккаччо и массу стихов из Вергилия, Горация, Овидия и многих других авторов". Лукрецию Squarcia, родом венецианку, о которой говорится в известной Таriffa, можно было часто видеть на гуляньях с сочинениями Петрарки, Вергилия и Гомера в руках: Recando spesso il Petrachetto in mano, Di Virgilio le carte ed or dOmero. Она считалась в свое время большим знатоком чистого итальянского языка.
Имена Туллии дАрагона и Вероники Франко известны в истории литературы, а Камилла Пизана написала книгу, которую редактировал Франциск дель Неро.
Дошедшие до нас письма ее отличаются немного вычурным слогом, но не лишены изящества; в них встречается множество латинизмов и даже целые латинские выражения. Говоря о знаменитой Изабелле де Луна, испанке, которая объездила полсвета, Банделло замечает, что она считалась самой умной и ловкой женщиной в Риме.
Аристократы и писатели не только не скрывали своих связей с наиболее известными куртизанками, но даже хвастали ими, и каждый стремился добиться у них большего внимания, чем его соперники.
Знаменитый полководец Джовани Медичи приказал увести насильно Лукрецию ("Madrema non voule") от Giovanni del Stufa, который давал в честь ее праздник в Recanati. В 1531 году шесть рыцарей вызывали во Флоренции на поединок всякого, кто не хотел бы признать Туллию дАрагона самой почтенной и достойной удивления женщиной в свете.
Когда такая Аспазия меняла место своего жительства, то о ней говорили столько же, сколько о приезде и отъезде королевы. Посланники извещали даже об этом свои дворы.
